Неделя сурков

Из всех расправ, санкционированных в марте-месяце, меня больше всего потряс приговор сурку по прозвищу Фил. Защита прав пушных животных до недавних пор считалась аксиомой современной экофилософии. Но несчастный Фил совершил нечто куда более предосудительное, чем осьминог Пауль. Ему была доверена ответственная функция – наколдовывать глобальное потепление, соответственно другой аксиоме той же глобальной экофилософии. А он не справился с задачей – не наколдовал. Этот просчет, с позиции высоких судей, преступен. В самом деле, у этого просчета немало последствий: он не только множит ряды так называемых climate deniers (отрицателей потепления, приравниваемых лоббистами альтернативной энергетики к отрицателям Холокоста). Он повышает интерес некоторых стран, в частности, Китая и Великобритании, к долгосрочным контрактам (LTC) на поставки газа. И ужасно некстати: цены в рамках LTC как раз сравнялись со спотовыми. Фил этого предугадать не мог, но незнание не освобождает от ответственности. ПРАВИЛО СТРЕЛОЧНИКА Еще одно знаковое принесение в жертву произошло в Израиле 3 марта, в разгаре споров и подковерных интриг по формированию правительственной коалиции. Там странным образом скоропостижно скончался агент полиции, имя которого в целях личной безопасности доселе не раскрывалось: его называли только по инициалам - Шин Далет (Ш.Д.). Это был ключевой свидетель в процессе экс-премьера Эхуда Ольмерта. У него была важная функция – изобличить экс-премьера в махинациях с земельной собственностью и лишить его команду шансов на реабилитацию. Но Шин Далет не справился: премьер вышел на свободу, профинансировал партию «Еш Атид», она заняла второе почетное место на выборах, и ставленнику Ольмерта Яиру Лапиду правительство было вынуждено доверить финансы. И ужасно некстати: глава Банка Израиля Стэнли Фишер, друг и непосредственный учитель Бена Шалома Бернанке, был так расстроен итогами выборов, что ушел в отставку, чем поставил премьера Нетаниягу в неловкое и зависимое положение перед Белым Домом. Полицейский агент Шин Далет вряд ли разбирался в финансах выше уровня районного бюджета, но это не послужило смягчающим обстоятельством. «Принцип стрелочника» достаточно традиционен. Капитан эстонского судна с русско-украинским экипажем, которые вез три тонны кокаина из Мексики в Испанию в июне 1999 года, не стал ждать ни допросов государственных следователей, ни расправы над своим семейством со стороны заинтересованных лиц. Он мог не знать, на какие цели предназначался доход от сбыта эксклюзивной партии – на подкуп местных испанских чиновников, на восстание басков или, например, на финансирование новой политической партии в родной стране своего экипажа. Он только знал, что выполняет не сугубо торговую, а какую-то более важную функцию. И поэтому, когда на палубу взобрался взвод наркополицейских, он вцепился зубами в лацкан кителя и, издав характерный судорожный крик, через пятнадцать секунд перестал дышать. В мае 2000 года в элитном особняке в Монако, в предусмотрительно замкнутом помещении, перестал дышать основатель и президент нью-йоркского Republic National Bank Эдмон Сафра. Швейцарские криминологи считали финансиста, много лет прожившего в Бразилии, причастным к операциям наподобие упомянутым выше (начинал он, по данным американской DEA, с поставок героина из своего родного Бейрута в Милан). Впрочем, Джан Трепп в своей книге «Следы ведут в Швейцарию» (1996) подчеркивал, что главный интерес сына Якоба Сафры, скупщика золота из Алеппо, был не в валютной сфере. В цитируемом автором интервью Business Week Эдмон говорил: «Мои банки - мои дети… Я мечтаю создать банк, который пережил бы тысячу лет». Поэтому Сафра вышел на рынок драгметаллов, в том числе российский. «Первой целью, которой достигли выходцы из Алеппо, был выход на рынок золота. В этом отношении семейство Сафра далеко обогнало клан Ротшильдов», - писал Трепп. Американский журналист Роберт Фридман в нашумевшей статье «Самолет с деньгами» в New Yorker утверждал, что каждую неделю штабеля свежеотпечатанных стодолларовых купюр, с пылу с жару из ФРС, отгружались этим банком в аэропорт Шереметьево. Но это разоблачение никого не интересовало, пока не случился дефолт по российским ГКО. Тогда за Эдмона взялись спецслужбы. Corriere della Sera писала об этом так: «Сафра уже помог лондонским секретным службам заблокировать выплату займа МВФ. Следующим шагом, который он был готов совершить, состоял в том, чтобы посредством юридической процедуры вернуть российские кредиты… Как и Джордж Сорос, он намеревался начать свою битву. Во имя своей репутации, во имя выполнения обязательств перед своими клиентами». Выполнить их оказалось непросто. 15 мая 1999 года Сафра продал свой банк британскому HSBC. Но ЦРУ и МИ-6 было известно, что Сафра поддерживает контакты с некими российскими теневыми посредниками. К нему предъявили новые требования, но… он не справился. Москва разрешала острые проблемы госбанков за счет золотовалютного резерва, а 2 декабря 1999 года отказалась выполнять условия Лондонского клуба кредиторов. 3 декабря Эдмон Сафра был найден мертвым. 7 декабря Лондонский клуб «изменил свою позицию» и согласился продолжать переговоры. Благодаря этому, по версии Corriere, российский Сбербанк был спасен от банкротства. А замок Эдмона Сафра на мысе Антиб, известный как Chateu de Garoupe, почему-то достался Борису Березовскому. В 1999 году в постсоветском теневом сообществе был свой «стрелочник» - не кто иной, как Аслан Усоян (Дед Хасан), неразумно вложивший изрядную долю общака в ГКО. Давление на него оказывал тот же Борис Березовский через Рудольфа Оганова (Рудика Бакинского). Когда Лондонский клуб пошел на попятную, Рудик стал не нужен и был убит, поскольку много знал. А «Независимая газета», принадлежавшая Березовскому, начала «нести по кочкам» правительственную команду Евгения Примакова и Юрия Маслюкова. В кризисном – но уже не для России, а для Европы – году жертвами оказываются сначала тот же Аслан Усоян, затем – правительство Кипра, и наконец – вышеназванный Борис Абрамович Березовский. Но этим дело не заканчивается. На следующий день после смерти Березовского уходит в отставку бессменный директор британской МИ-5 Джонатан Ивенс, а на следующий день банк HSBC принимает решение о ликвидации фонда Hermitage Capital, соучредителями которого были Эдмон Сафра и внук американского коммуниста Билл Браудер. Три сурка Фила теневых финансов? Продолжение читайте завтра на страницах "Нового информационного агенства" Константин Черемных