Время жестокой диалектики

СМОТРИТЕ, КТО УХОДИТ

Еще 20 мая на портале Atlantico оживленно обсуждался проект энергетического соглашение между США и ЕС в рамках Пакта о трансатлантической торговле и инвестициях (TTIP), неопубликованный текст которого добыли авторы HuffingtonPost. Речь шла о снятии ограничений для экспорта из Америки в Европу сланцевых углеводородов.

Уже 21 мая актуальность дискуссии была немилосердно скорректирована. LosAngelesTimes принесла весть, потрясшая умы экспертов по энергетике, а еще больше – лоббистов TTIP в Европе. Оказалось, что на месторождении Монтеррей в Калифорнии объем извлекаемых запасов сланцевой нефти составляет вовсе не 137млрд баррелей, а всего 600млн. Общий объем разведанных запасов американской сланцевой нефти тем самым сократился сразу на 39,2%.

Еще 20 мая Мартин Индик, посол США в Израиле при Клинтоне, основатель Отдела ближневосточных исследований BrookingsInstitution, где планировалась арабская весна в Египте (со ставкой на Мохаммеда Эль Барадеи и «дерадикализированных» с его помощью «Братьев-Мусульман»), был спецпредставителем Барака Обамы по ближневосточному урегулированию.

Уже 22 мая Индик был отправлен обратно на должность вице-президента Brookings, а его место в качестве и.о. занял экс-юрист аппарата сенатора Джона Керри Фрэнк Левенстайн.

Еще 20 мая в состав консорциума, разрабатывающего месторождение «Левиафан» на шельфе Средиземного моря между Израилем и Северным Кипром, входила австралийская компания WoodsidePetroleum.

Уже 21 мая WoodsidePetroleum сообщила, что инвестиции в «Левиафан» ее больше не интересуют. Публично объяснялось, что Woodside рассчитывала заниматься сжижением газа. Но партнеры из американской NobleOil и израильских Delek и Avner решили вместо этого строить трубопровод. Стройте без нас, предложила Woodside, и без наших $1,37млрд. По совпадению, Мартин Индик до своей дипломатической карьеры занимался нефтяным бизнесом в Австралии.

Еще 20 мая осведомленный украинский военный эксперт Дмитро Тымчук сообщал со ссылкой на источники с места событий о том, что российская сторона подготовила «коридор» для вывода ополченцев из Донецка и Луганска. Тымчук специально об этом сигнализировал руководству «антитеррористической операцией», чтобы они не дали уйти лидерам ДНР и ЛНР. В тот же день Верховная Рада приняла Меморандум о взаимопонимании и мире, текст которого накануне на круглом столе, устроенном миссией ОБСЕ, озвучивал бизнесмен Вадим Новинский, депутат Верховной Рады, в 2012 году избранный от Севастополя, младший партнер Рината Ахметова в холдинге SystemCapitalManagement (SCM).

Уже 21 мая Ринат Ахметов отправился в Киев, громогласно отмежевавшись от изложенных в меморандуме идей федерализации. Армейские части возобновила обстрелы городов Донбасса, а ополченцы захватили несколько сотрудников миссии ОБСЕ. А сам глава миссии, многолетний председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер, вместо того чтобы удвоить свои дипломатические усилия, вышел из игры.

Фактически за одни сутки со сцены одновременно ушли три геополитических проекта, убывающие в приведенном перечислении по степени утопичности. Чем масштабнее был проект, тем больше последствий от его краха.

Приманка диверсификации, то есть избавления от пресловутой «иглы» «Газпрома», для европейских стран-потребителей была самым привлекательным элементом TTIP - а кое-где, например, в Прибалтике, доходила до уровня национальной мифологии. Без этой приманки Вашингтону куда труднее «впарить» Старому Свету соглашение, реальная суть которого состояла а) в реиндустриализации США и деиндустриализации Европы, б) в создании общего барьера от «засилья» китайских товаров.

Объектом американского соблазна был не столько Брюссель, где в этом году ротируются все ключевые кадры, сколько Берлин с устойчивой «широкой коалицией» и с давно внушенным негативизмом к ядерной энергетике. Если дорога к атому закрыта, а Россия – партнер, которого требуется наказать за территориальный реваншизм, то кроме как к Америке, повернуться Берлину было некуда.

Тот проект ближневосточной геоэкономической дипломатии, который персонифицировал Мартин Индик, был предметом консенсуса экс-госсекретаря Хиллари Клинтон с дипломатическим ведомством Евросоюза. Замена завода по сжижению, который предполагалось строить на Кипре, на экспортный трубопровод с ветвями в Грецию и в Турцию была одной из многочисленных альтернатив российскому «Южному потоку». Правда, политическим условием для этого была нормализация израильско-турецких отношений, для чего оптимальным представлялось тем или иным способом избавиться от премьера Эрдогана. 12 мая на собрании актива правящей Партии справедливости и развития новый глава МВД Эфкан Ала рассказывал, что движение богослова Фетуллы Гюлена начало прослушивание телефонных разговоров и сбор информации о правительстве Турции после резкого выступления премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана против Израиля в связи с ситуацией вокруг сектора Газа на форуме в Давосе в январе 2009 года.

Трубопровод, как и во всех подобных случаях, был исключительно предлогом. Главным бенефициаром ухода Эрдогана должны были стать албанские теневики, контролирующие наркотранзит через турецкую территорию. Те же теневые группы имели сильные позиции в Боснии и Германии.

Вольфганг Ишингер, член правления стокгольмского Института мира (SIPRI) и Комиссии за безъядерный мир «Глобальный ноль», в качестве директора по политическому планированию МИД Германии участвовал в переговорах по Боснии в Дейтоне, а в 2007 году был представителем ЕС в «тройке» по Косово. Когда по инициативе Дидье Буркхальтера он взял на себя полномочия главы миссии на Украине, Юлия Тимошенко еще рассчитывала на успех на выборах при поддержке Хиллари Клинтон и Кэтрин Эштон. Но американская клановая конъюнктура обернулась спиной к «опции Тимошенко».

СТУШЕВАВШИЙСЯ БЕРЛИН

Представлялось, что план Ишингера – по условиям которого в случае победы Порошенко он не распускает Раду, а Тимошенко не устраивает «третий Майдан» - позволит Германии позиционироваться в качестве неотъемлемого медиатора в украинском кризисе, а не просто страны-потребителя. Так бы оно и случилось, если бы две конкурирующие стороны были в равном статусе. В этом случае СКМ сохранил бы контроль над юго-восточными регионами на условиях, устраивающих Москву.

Сигналом о том, что план состоялся, должно было стать избрание Новинского председателем фракции «Партия регионов» - вместо луганчанина Александра Ефремова.

Заинтересованные партнеры - а еще одним партнером Новинского, в частности, в Приднестровье, является Алишер Усманов – очевидно, восприняли подготовку этой замены как предлог для разоблачений не только и не столько самого Ефремова, сколько руководителей ополчения в Донецке и Луганске, а также оказывавших им отдельную – то есть «через голову» Ахметова – поддержку российским бизнесменам, общественным и творческим деятелям.

Досье Кашина, позже дополненное «Новой газетой», ничуть не помогло никому из заинтересованных лиц – разве что пополнило перечень потенциальных объектов западных санкций. Ахметов срочно собрался в Киев, словно вообще утратив интерес к судьбе своего бизнеса в Донбассе, ополченцы вторглись в его владения, а голосов для избрания Новинского главой фракции не хватило.

Не состоялось и другого компромисса, увязанного с планом Ишингера – по возвращению долга «Газпрому». Экономический блок временного правительства вместе с руководством Нацбанка – то есть окружение премьера Арсения Яценюка – использовал кредит МВФ для других целей. Публично говорилось о пополнении золотовалютных резервов, а по неофициальным сведениям, упомянутые средства до Украины вообще не дошли, а были использованы для некоего зарубежного «зачета», То есть для возвращения средств неким более важным для Яценюка лицам, по кулуарным обязательствам (что-то очень похожее имело место в бытность премьером Павла Лазаренко).

Казалось бы, претензии в связи с этими фиаско следует предъявлять кому угодно, только не Москве. Тем не менее, хотя основные политические условия меморандума (Юлия Тимошенко не устраивает «Третий майдан», а Петр Порошенко в случае победы не распускает Раду) были исполнены, доброго слова от германской стороны Москва с тех пор не слышала. В том числе и от корпоративных партнеров, больше всех заинтересованных в стабильности долгосрочных газовых контрактов. Хотя кому, как не им, следовало вмешаться в переговоры по новым условиям цен, тарифа и поставок, не дожидаясь введения предоплаты и обоюдных исков «Газпрома» и «Нафтогаза» в Стокгольмский суд?

Берлин состроил мину Москве как бы из-за отсутствия «деэскалации» в Донецке и Луганске. Однако это отсутствие деэскалации не смутило другую постимперскую державу Европы – Францию. 23 мая на Петербургском экономического форуме от Германии не присутствовал даже самый открытый противник санкций против России – президент Siemens Йео «Джо» Кезер. Зато от Франции прибыли: гендиректор Total Кристоф де Маржери, главный исполнительный директор Alstom Патрик Крон, президент EDF Анри Прольо, вице-президент GDFSuez Жан-Франсуа Сирелли. При этом Total не отказалась от участия в проекте Ямал-СПГ в партнерстве с НОВАТЭК, несмотря на включение главы компании-партнера в персональный санкционный список США. При этом Госдеп публично возмущался нежеланием Парижа расторгнуть контракт по Mistral, а о российско-французских газовых проектах промолчал.

И опять же французское руководство Airbus в предельно тактичной форме пояснило, что не хотело бы менять статус кво в получении сплавов с ВСМПО АВИСМА – которое, напомним, получает сырье с украинских заводов Дмитрия Васильевича Фирташа.

А Дмитрий Васильевич Фирташ, несмотря на пребывание под подпиской о невыезде по ордеру ФБР, дал пространное интервью нескольким престижным западным изданиям. При этом интервьюеры также проявили предельный такт и не задавали традиционных вопросов о его отношениях с Семеном Могилевичем.

Портал «Украинская правда» 23-24 мая, перед самыми выборами, разразилась обстоятельным и совершенно бесстрастным исследованием под знаковым заголовком «Время Ф». Уже во вступительном абзаце сообщалось, что по сведениям редакции, Дмитрий Фирташ не сядет в тюрьму, а напротив, будет прощен. Несмотря на то, что публично согласился платить налоги с деятельности своих предприятий в Крыму в российский, а не в украинский бюджет. В июне Крымский содовый завод Фирташа получил официальную российскую регистрацию.

КОГДА ФОРТУНА НЕ УЛЫБАЕТСЯ

Команда Хиллари Клинтон опиралась и опирается поныне, как на рукоятку меняющихся осей, на Катарский эмират, со времени президентства ее супруга получивший статус не только опорного вассального государства, но и центра идеологического влияния в пределах всего мусульманского мира, он же Большой Ближний Восток. Использование ихванов против ваххабитов было вооружено «технологиями 2.0», которые готовились для всех (кроме Катара) стран региона. Саудовская корона успела физически нейтрализовать этот инструмент в начале февраля 2011 года, но лишь благодаря собственной игре тогдашнего главы Пентагона Роберта Гейтса, которого мстительная госсекретарь последствии выжила с должности. В тот период художествам Хиллари не мешали и республиканцы, благо их собственные стратегические институты, в особенности Институт анализа глобальной безопасности (IAGS), уповали на энергетическую самодостаточность США, а лоббисты сланцевого газа играли на этом поле в две руки с экологистами, стращавшими арабскую общественность глобальным потеплением.

В то же время, по тем же соображениям идеолого-политических осей, команда Клинтон до определенных пор не трогало Турцию, в чем с ней были опять же солидарны как республиканские институты, так и традиционно протурецкое лобби Lockheed. Но эта позиция стала размываться по мере развития гражданской войны в Сирии, где клиентура саудовского принца Бандара нашла себе, опять же на время, консенсус с турецкими дилерами суррогатной войны, а катарские структуры оказались на другой стороне «межоппозиционного» фронта.

Команда Керри, напротив, была изначально связана прочными нитями со всевозможными старых и новых антитурецких лобби – от курдско-албанских теневых кланов до армяно-греческих союзников Национального ирано-американского совета, который много лет опекал экс-замгосекретаря Томас Пикеринг. Он же – член правления StimsonCenter, занявшегося созданием американо-ирано-афганской оси.

В палестино-израильском вопросе обе группы номинально занимались одним и тем же – лоббированием палестинской государственности. На практике различались как партнеры, так и подходы. Клинтоновская команда имела здесь давнюю опору в партии «Авода», лидеров которой обслуживала троица личных пиарщиков Клинтона - Карвилл, Гринберг и Шрум. Вместе с Джорджем Соросом и Дэвидом Абрахамом они приложили руку и к анархо-феминистскому перформансу на тель-авивском бульваре Ротшильд летом 2011 года. Идеологическая суть не отличалась изыском: они занимались здесь одновременной «дерадикализацией» ислама и иудаизма.

Однако со времен Ариэля Шарона левый спектр израильских партий был расколот: часть популярных политиков перетекла в центристскую «Кадиму», в рядах которой оказался и патриарх Шимон Перес. С возвращением Нетаниягу на пост премьера центристов «зажали», многих осудили по уголовным статьям, но ниша была востребована: так, на фоне «арабской весны» из «Аводы» вышла группа экс-премьера (и экс-клиента Карвилла) Эхуда Барака, в дальнейшем на практике проводившая линию Шарона. В середине мая Барак, уже находящийся в отставке, призвал Вашингтон поддержать египетского диктатора Абд эль-Фаттаха аль-Сиси. Силовики, вышедшие из шароновской «шинели», не скрывали своей заинтересованности в сохранении Башара Асада на посту президента Сирии.

Экс-глава «Кадимы» Ципи Ливни долго пребывала под обаянием Хиллари Клинтон. Однако «по разнарядке» она оказалась партнером Джона Керри по переговорному процессу, и это партнерство ее устраивало. Вмешательство Мартина Индика в процесс стало раздражающим фактором для всех сторон. На него, как на недавнего лоббиста ихванов, и повесили «всех собак», когда российский МИД, сыграв на недоверии Аббаса, ввел в игру заместителя главы ХАМАС Мусу Абу Марзука. Нельзя же было вслух признаться, что Москва обвела вокруг пальца Вашингтон.

Премьер Израиля ждал и не мог дождаться, когда наконец на американскую сцену выйдет Джеб Буш. Но Бушу мешал перевес, достигнутый кланом Клинтон в Афганистане.

В затянувшемся тайм-ауте на горизонте появился Митт Ромни, что оказалось очень даже на руку клану Керри. В пользу как Ромни, так и Керри играло появление на ближневосточной сцене Папы Римского: у него было больше общего языка с номинальным католиком Керри и мормоном Ромни, чем с воинственно антирелигиозной и антитрадиционной стаей клинтоновских «дерадикализаторов».

Мартину Индику в этой компании никакого места не оказалось. От клинтоновских кадров Вашингтону не было никакой пользы и в переговорах с Эр-Риядом. Между тем сланцевое фиаско в Монтеррее лишний раз «тикало» Белому Дому о пользе взаимопонимания с саудовской короной. Образование надпартийного палестинского правительства оказалось очень удачным поводом для сближения с Эр-Риядом – и Обама не помедлил ни минуты с его поддержкой. Он, разумеется, знал, как на это отреагирует Нетаниягу, и был готов поставить его на место.

Орудием «постановки на место», по иронии, оказалась корпорация Lockheed. Ей было отдано предпочтение при заключении контракта с Польшей по модернизации ПРО, ради защиты от фантома российской агрессии. И опять же по иронии, именно украинский кризис в этой истории сыграл дурную шутку с Юлией Тимошенко.

Юлию Владимировну обслуживала израильская пиар-команда Таля Зильберштейна. Этот бывший партнер Карвилла и Гринберга также работал на Ицхака Герцога, нового председателя партии «Авода». Но Юлии Владимировне, чтобы одолеть Фирташа, как воздух нужна была поддержка лобби Lockheed, а эта компания «плюнула и растерла» в физиономию не только Нетаниягу, но и всего Израиля: польский контракт оценивался в $13млрд. Две опоры внешней поддержки разъехались в разные стороны.

24 мая Юлии Владимировне еще раз объяснили, что ей не следует «рыпаться», какими бы ни оказались результаты выборов. Она услышала эти наставления уже не от Ишингера, и даже не от Ангелы Меркель, а от той самой влиятельной дамы, от которой ждала поддержки. Даму звали Мадлен Олбрайт, а присутствовала она на Украине в качестве скромного наблюдателя на выборах. От своего имени, а также от имени лобби Lockheed, экс-госсекретарь пояснила, что она ничем не может помочь, и предупредила, что если Юлия Владимировна таки рыпнется, что активы в Австрии конфискуют как раз у нее.

Эти горькие слова дались мадам Олбрайт, надо полагать, с известным трудом. Но политический месседж был более чем ясен: скоро 2016 год, и чтобы Клинтон имела шанс в 2016 году победить, сегодня нужно спасать имидж правящей Демпартии. А правящей Демпартии сегодня нужно продать своему избирателю не новую войну, а мир. Period.

КРЫЛЬЯ ПАРИЖА

Германия зависит от углеводородов. По той причине, что свои АЭС она одну за другой закрывает, а тепловые электростанции заменяет рощами ветряных мельниц, вытесняющих настоящие леса и посевы. Немецкие специалисты-атомщики в условиях идеологического давления искали себе применение в Бразилии, но там также началось нашествие экологистов, причем в самой откровенно «майданной» форме.

Франция энергетически самодостаточна именно за счет АЭС. Ее специалисты также работают за рубежом, но предпочитают выбирать более защищенные от «майданов» государства – например, Казахстан или Азербайджан (в прошлом месяце было объявлено о намерениях VINCI продолжит брошенный советский проект АЭС в Азербайджане).

И французский, и германский истэблишмент не в восторге от пресловутой «эскалации» на Украине, но воспринимают его с разными эмоциональными оттенками. Германия воспринимает его с бессильным страхом, особенно когда на лентах агентств проскальзывает мелким шрифтом информация о проникновении некоей вооруженной группировки не куда-нибудь, а на Запорожскую АЭС. У Франции подход к той же проблеме практический: именно французская Framatome еще в 2003 году начала строительство хранилища отработанного ядерного топлива в чернобыльской зоне для собственных потребностей.

Что же касается политических различий, но они дали себя знать 25 мая. Поскольку в этот день выбирали не только президента Украины, но и Европарламент. И Франция оказалась единственной страной, где на первое место вышла партия из националистического спектра. Впрочем, описание сегодняшнего Национального фронта одним только термином «националистический». Или «праворадикальный» совершенно недостаточно.

Потому что, во-первых:

а) Сегодняшний Нацфронт, в отличие от большинства подобных образований (взять для примера латышских радикалов), не является подставным инструментом американской «право-левой» стратегии. Это действительно партия национальных интересов;

б) Его позиция не исчерпывается критикой Брюсселя, как у многих собратьев («истинных финнов», голландских «народников» и др.), равно как и шотландских и каталонских сепаратистов. Его приоритет – защита индустриального сектора от условий, навязываемых трансатлантическим TTIP. По этой причине, а не только по результаты выборов, комплименты, которые от Марин Ле Пен слышит Владимир Путин, весят больше, чем такие же комплименты, например, от эксцентричного Найджела Фаража (кстати, также француза) из британской UKIP. И в отличие от UKIP, никто уже не скажет, что современный Нацфронт не принадлежит к истэблишменту. По меньшей мере с тех пор, как в пользу этой партии высказался член Великой национальной ложи Франции Ален Делон.

Когда Ангела Меркель по поводу событий в Крыму заявила, что она «в ярости», эта ярость адресовалась не России и не Владимиру Путину. Канцлер почувствовала, что из ее рук уплывает европейский штурвал – в частности, потому, что ее страну подвешивают на крючок украинской ГТС. Этим подвешиванием занималась не Москва, а Вашингтон. Ресурса для противодействия у нее не оказалось. Теоретически она могла, конечно, апеллировать к Китаю – но эту возможность намертво связывали европейские выборы, где судьба ее партии, с ее достославным индустриалистским прошлым, оказалась в ловушке альянса под названием ЕНП, где погоду давно делали зацикленные на русофобии восточные европейцы. И такой же камень висел на шее ее протеже Жан-Клода Юнкера – католика и верного подданного люксембургского княжеского дома.

Грубая ошибка была сделана, когда Меркель на саммите США-ЕС стала просить Вашингтон о тех самых энергетических поблажках в рамках TTIP. Этой просительной позой завершилась германская фронда по поводу незаконных прослушек АНБ. Поза просителя – признак отказа от субъектности. Она должна была догадываться, что свято место пусто не бывает.

Франсуа Олланд рядом с Меркель казался политическим карликом. Но в некоторых случаях короля делает свита – когда осознает, что кроме Парижа, отстаивать интересы всего континента решительно некому. А тут еще подвернулся уникальный шанс – годовщина открытия Второго фронта в Нормандии, сама по себе создающая политическое предложение, от которого ни Барак Обама, ни Владимир Путин, ни новый украинский президент, кто бы это ни был, не может отказаться. Равно как и германский канцлер – который, кто бы это ни был, оказывается в этом историческом контексте в заведомо двойственной и неравноправной роли.

Продолжение...

Константин Черемных